Европейский научный парадокс

22 октября в Государственном университете — Высшей школе экономики состоялся очередной семинар Форсайт-центра и Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) ГУ-ВШЭ. Он стал первым из серии встреч, посвященных научно-инновационным системам зарубежных стран — собравшиеся заслушали доклады профессора, советника по науке, технологиям и космосу Посольства Франции в России Пьера-Бруно Руффини и директора Московского офиса Национального центра по научным исследованиям Франции (CNRS) Владимира Майера.

Г-н Руффини в своем выступлении дал краткий обзор сектора исследований и разработок Франции (R&D) в целом. Расходы на R&D в этой стране составляют около € 35 млрд. в год, что равно 2,13% ВВП. Из них 0,9% ВВП дает государство, 1,4% — частные компании, причем это соотношение за последние годы меняется в пользу госрасходов. Как признал сам Пьер Руффини, такие цифры далеки от "лиссабонских целей", поставленных странами ЕС. Речь идет о решении саммита европейских государств, прошедшего в 2000-м году в португальской столице, который поставил задачу превратить к 2010 году ЕС в "самое конкурентоспособное экономическое пространство мира". Согласно этим решениям, французы должны стремиться к тому, чтобы расходы на научные исследования и разработки превышали 3% национального валового продукта.

Фундаментальная наука, в которой позиции Франции традиционно сильны, получает лишь 0,5% ВВП. Ряд секторов — космос, атомная энергетика, науки о жизни, о земле и т.п. — объявлены государственными приоритетами (подобный перечень национальных научно-технологических приоритетов есть и в России, он утвержден Владимиром Путиным в прошлом году). Частный бизнес концентрируется на самых коммерчески выгодных направлениях — электронике, транспорте, фармакологии.

Общая численность занятых во французском секторе R&D — 350 тысяч человек, из них 200 тысяч занимаются собственно научной работой. Каждый год в стране защищаются 10 тысяч новых докторов (Ph.D, примерно соответствует нашей степени кандидата наук). Этого явно недостаточно — в Германии в год защищаются 23 тысячи докторов, в Англии — 15 тысяч, в РФ по данным на 2005 защитили диссертации около 29 тысяч человек.

В среднем ученые Франции пишут около 50 тысяч высококлассных научных статей в год, особенно много цитируются французские публикации по биологии, химии, математике и инженерным наукам (российские же исследователи, по данным авторитетного агентства Thompson Scientific, публикуют около 25 тысяч статей в год). Французские граждане регистрируют 5,6% от всех европейских и 2,5% от американских патентов.

Государственное финансирование во Франции в основном осуществляется централизованно, на регионы приходится лишь 3% от всех расходов. Высока доля общеевропейских программ — 10%. Около 55% государственных денег идет на "генерацию нового знания", 21% на военные исследования, по 12% — на "инновации" и "стратегические технологии".

В 2004 году, сообщил г-н Руффини, ученые Франции, возмущенные хроническим недофинансированием, устроили массовые акции протеста, которые привели к всплеску общественных дебатов о роли науки и технологии в обществе, продолжавшихся до конца 2006 года и вылившихся в ряд серьезных мер по реформированию госсектора R&D. В апреле прошлого года был принят так называемый Закон об исследованиях, утвердивший новые правила планирования и организации науки, и тогда же при Правительстве Республики с целью улучшения координации был учрежден Департамент исследований и инноваций, а также совещательный орган — Высший совет по науке и технологиям, 20 членов которого назначаются Правительством Франции.

Возможно, главным нововведением стало создание Национального агентства исследований, с 2005 г. ответственного за проектное финансирование науки. Так, все тематические проекты агентства рассчитаны на срок до 3 лет и сгруппированы по достаточно крупно сформулированным блокам типа "биомедицина", "материалы и информационные технологии". Треть от выделяемых государством на нужды агентства €700 млн. идет на так называемые "нетематические" проекты, которые предлагают сами исследовательские группы. Пока что проектное финансирование покрывает лишь 20% научных расходов государственных учреждений.

В России существует очень похожая федеральная целевая программа (ФЦП) по науке и технике на срок 2007—2012 гг., согласно которой государство планирует выделить ученым и разработчикам 133,83 млрд. рублей, т.е. в годом выражении это примерно столько же, сколько у французов.

Специфика французского академического сектора — в наличии сильной вузовской науки. Если в университетах числится 59 тысяч ученых, многие из которых тратят время еще и на преподавание, то в научно-исследовательских организациях (устроенных по типу российских НИИ) трудится 38 тысяч исследователей, избавленных от необходимости учить студентов. Научно-исследовательских институтов во Франции всего 24, ими управляют CNRS (о нем — ниже), Агентство по развитию сельского хозяйства, Агентство по атомной энергии и ряд других правительственных организаций. Впрочем, наука во французских НИИ тесто связана с высшим образованием — по всей стране существует около 1500 совместных лабораторий (аналог в РФ — система "базовых кафедр" крупнейших научных институтов в вузах).

Последней инициативой французского правительства, вызывающей беспокойство у научного сообщества, стало учреждение в 2006 г. Агентства оценки науки и высшего образования, которое должно приступить к работе в ближайшее время. Это агентство — один из инструментов, с помощью которых Франция намерена бороться с так называемым "европейским парадоксом" — ситуацией, когда инновации отстают от науки. Франция, как признал г-н Руффини, является классическим примером такого парадокса — частный сектор в ее научно-технической сфере явно недоразвит по сравнению с конкурентами. Возможная причина такого отставания от США, Японии и других флагманов "новой экономики" заключается в особенностях французского образования. Профессор Руффини полагает, что элитные вузы — так называемые Высшие школы, готовящие управленцев, не прививают им знаний научной среды и понимания жизненной необходимости ускоренного технологического развития.

Французское правительство борется с "европейским парадоксом" уже многие годы. Так, с 1985 года введены налоговые льготы, позволяющие вычитать часть расходов на R&D из базы налога на прибыль, в 2007 году эти льготы существенно выросли.

Идет масштабная работа по налаживанию столь знакомого россиянам (пока, правда, больше на словах) частно-государственного партнерства. Во Франции подобные партнерские схемы включают систему контрактов бизнеса для государственных исследовательских центров. "Это лишь 5% их доходов, но было еще меньше" — подчеркнул г-н Руффини. Развивается и кластерный подход, когда группируются объекты, связанные едиными целевыми ориентирами, и профильная программа French Clusters состоит на сегодня из 80 таких узлов.

Интересно своеобразное французское ноу-хау — гранты для докторантов, предоставляемые на паритетных началах бизнесом и государством. Ими уже воспользовались 15 тысяч человек.

Естественно, не обошлось без уже хорошо знакомых в России бизнес-инкубаторов — их создано около 100. Существует и аналог нашего Фонда Бортника (www.fasie.ru), субсидирующий малые инновационные компании. Наконец, последняя важная и интересная инициатива — в оборот научно-технической политики Франции введен бренд Institut Carnot, присуждаемый тем государственным университетам и НИИ, которые лучше других работают с частными заказчиками.

Подводя итог своему выступлению, г-н Руффини подчеркнул, что "серьезные реформы начались недавно, и результатов следует подождать". Пока же, добавил он, можно лишь с уверенностью сказать, что инновационное, основанное на научных достижениях, развитие стало стратегическим приоритетом Франции.

Доктор Владимир Майер рассказал об одной из государственных научных структур Франции, которая представляет для России особенный интерес и часто служит референтной в дискуссиях о реформе нашей Академии наук. Речь — о Национальном центре по научным исследованиям (CNRS).

CNRS — крупнейшая европейская научная организация, сосредоточившая большую часть фундаментальной науки Франции. Исследования в CNRS ведутся по всем направлениям современного знания, лаборатории расположены по всей Франции, а совместные исследовательские центры есть во многих странах мира, в том числе и в России.

CNRS была основана в 1939 году, толчком к ее появлению послужил упадок французской университетской науки. Развитие организации было особенно бурным при президенте Шарле де Голле, который считал сильную науку одним из национальных приоритетов. В 1970-е годы в составе CNRS появились прикладные подразделения, работающие в тесной кооперации с промышленностью. А в 1990-е была запущена система 4-летних контрактов с университетскими лабораториями, в которых ныне и проводится основная масса исследований, финансируемых CNRS. Вот в этом, пожалуй, и можно зафиксировать одно из главных отличий от Российской академии наук (РАН): сегодня в CNRS действуют 100 сугубо подведомственных лабораторий, 100 — совместных с бизнесом и 1000 (!) — с университетами.

В лабораториях организации трудится 77 тысяч человек, 20 тысяч из которых — докторанты (готовящиеся к защите докторской диссертации ученые) или так называемые постдоки (научные сотрудники с докторской степенью на временном контракте до 3 лет, обычно ежегодно обновляемом). Лишь 30 тысяч получают зарплату в CNRS, остальным платят университеты. Из этих 30 тысяч 11,5 тысяч — ученые, 14,5 тысяч — обслуживающий персонал, 4 тысячи — на временных позициях. Средний возраст постоянного персонала весьма велик — 45,8 лет. Бюджет CNRS — €2,8 млрд. в год, 20% этих денег организация зарабатывает сама. 57% бюджета уходит на зарплаты, средний оклад — €3100 (гросс, до вычетов, в том числе налоговых).

Нормативно CNRS подчиняется французскому министерству науки, президент организации (ныне — авторитетнейший физик Катрин Брешиньяк) назначается по представлению министра президентом Франции. Совет директоров CNRS, состоящий из представителей науки, высшего образования и гражданского общества, вместе с президентом определяет общую стратегию развития. Оперативное руководство обеспечивает генеральный директор (ныне — крупный специалист по лазерной технике Арнольд Мигус). Оценку деятельности CNRS обеспечивает Национальный комитет научных исследований, члены многочисленных советов которого проводят аттестацию подразделений CNRS и участвуют в приеме новых сотрудников (на места выбывших). Кстати, общая численность организации постепенно уменьшается. Часть членов советов выбирается сотрудниками институтов и университетов, часть назначается администрацией.

Как и в академических структурах большинства научно и экономически развитых стран, в CNRS есть возрастные ограничения — после 65 лет запрещено получать зарплату и выполнять управленческие функции, хотя можно продолжать заниматься научной работой, если на то дается разрешение руководства. Директора департаментов не могут занимать свой пост более 8 лет, завлабы назначаются на 4 года с возможным однократным продлением контракта.

Еще одна интересная аналогия: как и в Российской академии наук, в CNRS есть крупные отделения, обеспечивающие руководство исследованиями в соответствующих областях знаний (единственное отличие от подобных отделений РАН — наличие департамента "Исследования окружающей среды и устойчивое развитие"). В планах — учреждение более современных мультидисциплинарных отделений типа "нанотехнологии", "нейрон, мозг, сознание, социальность".

Научная продуктивность CNRS весьма высока — за последние 50 лет ее стен вышло 13 нобелевских лауреатов (так, в 2007 году премию по физике получил сотрудник CNRS Андре Фер), 9 Филдсовских медалистов (аналог Нобелевской премии для математиков). В год сотрудники CNRS публикуют более 27 тысяч статей в международных журналах — более половины всех французских публикаций и 6,5% европейских.

Трансфером (передачей) технологий от CNRS бизнесу занимается специальное национальное агентство FIST. В год регистрируется 250 патентов, а тысяча действующих лицензий приносит доход обладателям в € 55 млн. Ежегодно сотрудники CNRS учреждают порядка 30 спин-офф компаний (spin-off companies, малые инновационные компании, специально созданные для внедрения результатов научных исследований).

Особое значение в CNRS придают международному сотрудничеству. Более половины авторов статей CNRS имеют иностранных соавторов, в год лаборатории во Франции посещают более 5 тысяч иностранных ученых, четверть всех новых сотрудников — также иностранцы. Удивительно, но при этом, по сообщению г-на Майера, в числе приоритетов международного сотрудничества числится и такой лозунг: "Сохранять таланты для их родины".

Россия в данном случае — одна из приоритетных для CNRS стран-партнеров. Здесь работает 7 совместных лабораторий, 15 исследовательских сетей, подписано 95 соглашений об обмене и 52 программы международной кооперации.

В заключение доктор Майер выразил уверенность в важности продолжения сотрудничества России и Франции в сфере науки, и поделился надеждой, что это сотрудничество только укрепится после реформы французского, да и всего европейского сектора R&D, переходящего на путь программно-целевого финансирования и увеличения автономии исследовательских центров и университетов. К пожеланию Владимира Майера можно лишь добавить, что сотрудничество будет взаимовыгодным, только если долгожданные реформы пройдут и в российской науке.

Иван Стерлигов, обозреватель экспертного канала ВШЭ — OPEC

Ссылки:

• Международный научно-образовательный Форсайт-центр
• Институт статистических исследований экономики знаний ГУ-ВШЭ
• Инновационная образовательная программа ГУ-ВШЭ>